Ольга АБРАМОВА, которая была депутатом Верховного совета 13-го созыва, противостоявшего в 1996 году президенту в его стремлении к единоличной власти, считает, что в референдуме 24 ноября 1996 г. виноват не только Лукашенко, но и белорусская чиновная номенклатура. По её мнению, депутаты сделали все, что могли, но большинство граждан Беларуси оказалось на стороне президента.
Ещё в августе, в условиях обострения противостояния белорусского президента и парламента, Александр Лукашенко предложил провести референдум по внесению изменений и дополнений в Конституцию, существенно расширяющих права президента и превращающих республику из парламентско-президентской в президентскую, а также по ряду других вопросов, имевших большой общественный резонанс.
Верховный Совет назначил проведение референдума на 24 ноября 1996 года и также вынес вопрос о внесении изменений в конституцию, превращающих республику в чисто парламентскую (через упразднение поста Президента) и ряд других вопросов. В итоге из 7 вопросов 4 были инициированы президентом, 3 – парламентом.
Предварительное голосование осуществлялось с 9 до 23 ноября включительно, т.е. две недели – это было новацией, к которой более белорусские власти не возвращались.
Согласно данным ЦИК, более 70% избирателей поддержали вариант Конституции, предложенный Александром Лукашенко, и лишь 8% – высказались за парламентский вариант. Почти 90% граждан проголосовали за перенос Дня независимости с 27 июля (день принятия декларации о государственном суверенитете) на 3 июля (день освобождения Беларуси от фашистской оккупации). По вопросам о введении купли-продажи земли и отмене смертной казни, согласно результатам ЦИК, был получен отрицательный ответ (за продажу земли высказались только 15%, за отмену смертной казни – 17%).
В то же время в Минске картина оказалась несколько иной: по двум “парламентским” вопросам (№№6, 7) минчане всё же оказали поддержку депутатам: об избрании руководителей местных органов исполнительной власти непосредственно жителями соответствующей административно-территориальной единицы и о гласном финансировании всех ветвей власти и только из государственного бюджета.
Тогда же в Беларуси появилась традиция игнорировать не только внутренних, но и внешних наблюдателей, которые, как известно, нам не указ – в итоге наблюдатели просто развели руками.
****подробней в материале UDF.BY “Горячая осень-96. Хронология Референдума” и тут
О причинах и последствиях референдума с известным и теперь ставшем уже достоянием истории результатом О. Абрамова подробно рассказала в интервью "Белорусскому партизану".
- Как вы считаете, почему в Беларуси сложилась президентская республика? Были ли варианты формирования парламентской республики?
- На мой взгляд, вариантов не было. Во-первых, все те страны, которые были внутренне генетически родственны Беларуси, вышедши из Советского Союза, все перешли к введению института президента. Беларусь оказалась в этом ряду просто последней. Кроме того, часть политических элит была заинтересована во введении этого института: так им легче было бы работать с партнерами в сопредельных странах, где этот институт уже был введен, что было достаточно логично. Также для этого были внутренние причины: в рамках парламентской республики из-за вольницы, которая царила первые годы становления белорусской государственности именно по линии парламента, исполнительная власть чувствовала себя в ущербном положении. Реально они рулили всеми экономическими процессами, но только потому, что большая часть депутатов при том, что статус депутата именно в рамках парламентской республики исключительно высок, позволяли себе заниматься другими вопросами в большей мере, чем экономическими. Фактически экономика была отдана на откуп исполнительной власти. Исполнительная власть, по молчаливому согласию, отдала парламентской оппозиции в рамках Верховного совета 12-го созыва вопросы идеологии и культуры. Это такое было разделение полномочий, но при этом парламентарии считали необходимым постоянно демонстрировать свою власть и вызывали на ковер премьер-министра [Кебича – ББ.] по поводу и без повода. Он постоянно стоял перед ними в Овальном зале и отчитывался, что ему достаточно быстро надоело. Он решил перейти к президентскому правлению, т.к. не сомневался, что будет избран президентом, раз все административные рычаги в его руках. Это был вопрос интересов, которым противодействовала достаточно незначительная политическая группа, если сопоставлять ее с возможностями исполнительной власти. Противодействовал этому Белорусский народный фронт (БНФ). Также против была Партия коммунистов Белорусская (ПКБ), возглавляемая тогда Калякиным и Чикиным.
Следует отметить, что активно введение института президента поддерживала тогда предвестница ОГП (Объединённой гражданской партии) Объединенная демократическая партия. Все остальные игроки в зачет не идут потому, что позиция их была невнятной, и они были невлиятельны. Вектор интересов сложился таким образом, что начало доминировать желание исполнительной власти иметь концентрацию власти на определенный период времени, поскольку тем, кто интересовался, было известно в 1994 году, что Кебич готовился к проведению умеренных либеральных экономических реформ и для этого, безусловно, была необходима концентрация власти.
Беларуси было не миновать введения президентской или президентско-парламентской республики, которая и была введена Конституцией, которая была принята 15 марта 1994 года. Конституция ввела пост президента и по факту предполагала превращение формы правления в президентско-парламентскую республику.
- По конституции роль парламента была достаточно серьезной.
- Конечно, это тоже была борьба интересов. В парламенте тогда было несколько групп, которые вели сражение за выдвижение и поддержку своих кандидатов на пост президента и до сих пор, я считаю, что трагическая случайность не позволила в полной мере участвовать в этой компании Геннадию Карпенко. Это был очень перспективный кандидат, его в России Союз промышленников и предпринимателей рассматривал как перспективного кандидата, и в моем присутствии была его встреча с тогдашним председателем РСПП Аркадием Вольским. Я помню, что Аркадий Иванович уделил ему демонстративное комплементарное внимание. За рамками мероприятия у него была двухчасовая встреча с Карпенко. Это было за несколько месяцев до президентских выборов. Карпенко отнесся тогда достаточно легкомысленно к выдвижению своей кандидатуры. Он подстраховался, он обеспечил себе поддержку нужного числа депутатов, которые, как и следовало ожидать, его предали, часть из них переметнулась к другому кандидату, который тоже квалифицировался как демократический. Потенциально Карпенко был более дееспособный, у него был исключительно хороший имидж и отличная биография для участия в президентских выборах. Шансов, конечно, было много у Лукашенко, т.к. он точно попадал в типаж, появление которого ожидало тогда большинство белорусских избирателей.
- Не хочется верить, что именно о таком человеке мечтало большинство белорусских избирателей.
- Дело в том, что три четверти голосующих были люди, которые не избавились от советского опыта. Они ненавидели действующую власть за то, насколько она их опустила в материальном плане. Начало 90-х – это же страшные годы – белорусская исполнительная власть без проведения реформ пошла по пути российской власти. Если российская власть сжимала денежную массу, проводила жесткую монетарную политику как составную часть либеральных реформ, которые дали свой определенный результат, то в Беларуси установлены были неадекватно низкие зарплаты для большинства населения на фоне коррупции, раздачи кредитов своим приближенным направо и налево по линии лиц, принимающих решения. В условиях гиперинфляции это, естественно, в глазах народа выглядело самым безобразным образом. Вот почему тема коррупции сразу стала политическим хитом. Кто бы выкинул эту тему, тот бы оседлал волну. Это сделал Лукашенко, сделал очень талантливо, очень ярко. Он не утруждал себя доказательной базой. Да, его люди занимались. Малумов, Карпиевич и еще целая группа других приближенных сидели, собирали эти материалы, но то, что было предъявлено обществу, не должно было произвести такого впечатления. Доказательная база и рассыпалась потом, к ней на уровне следственных органов не возвращались, хотя были грозные обещания сослать всех коррупционеров в Гималаи и предъявление этого якобы компромата.
Массовое сознание, когда в кого-то влюбляется, обладает тем, что психологи называют «селективной невнимательностью». Оно впускает в себя весь позитив и отбрасывает все, что не укладывается в рамки представлений этого идеального образа. Появился рыцарь в сияющих доспехах и люди им очарованы. Я видела это в преподавательской среде – люди среднего и старшего возраста говорили именно такими словами: я влюблен в этого человека.
Для большинства населения тогда была близка идея остановить коррупционеров, ведь они во всем виноваты. Люди думали, что придет новый незапятнанный человек и им с ним будет хорошо.
- Депутаты Верховного совета 13-го созыва не были им очарованы, раз вступали в активное противостояние?
- Была своя история и в 12-м созыве. Депутаты пытались оказывать активное сопротивление вновь избранному президенту, выступали постоянно против проводимой им линии и вменяли ему многочисленные нарушения конституции. Таким образом, сразу же образовался конфликт между президентом и парламентом потому, что депутаты были избраны совершенно в других условиях и не хотели признавать, что форма правления изменилась, им трудно было смериться с этим даже на ментальном уровне. Они не воспринимали того, кого они вчера знали как рядового депутата, даже не председателя комиссии. Антикоррупционную комиссию я не беру, т.к. Шушкевич решил отправить туда Лукашенко так, чтобы найти ему дела и задвинуть его, чтобы меньше было шуму в парламенте. Он не понимал, что дает Лукашенко площадку для старта. Это для меня просто удивительно, до сих пор я не могу понять этой загадки.
Конфликтность была заложена введением самого поста президента и обязательной естественной борьбой двух ветвей власти за полномочия, которая создает баланс властей. В нашем случае вновь избранный президент посчитал, что полномочий ему недостаточно, ему очень быстро надоело возиться с парламентом и наступать на одни и те же грабли в виде оставшихся еще полномочий парламента. Он решил разобраться сразу уже с новым составом парламента. Когда избирался 13-й созыв в два этапа (весной и осенью), то Лукашенко призвал граждан не голосовать. Он сказал: всё равно обманут. В условиях, когда еще есть элементы демократии потому, что это были достаточно демократичные выборы, люди в таких ситуациях в любой стране выбирают контрбалансир, добавляют то, что может быть определенным противовесом. Осенние выборы дали мощную оппозиционную группу, которая сформировалась и из представителей оппозиционных партий и из довольно большой группы независимых депутатов, но людей с демократическими взглядами.
Я в выборах весной не участвовала, но когда я услышала слова про то, что все равно обманут, то я просто почувствовала себя обязанной пойти в парламент. Сделать мне это было очень нелегко, т.к. нужно было отказываться от всего личного потому, что я на двух работах получала в долларовом эквиваленте в 6,5 раз больше, чем я стала получать в парламенте. Но я решила пойти, чтобы содействовать созданию действительно прогрессивной законодательной базы. У меня не было намерений продолжать политическую деятельность.
Базу мы сделали за 10 месяцев – мы подготовили пакет демократических законов, который если бы был принят, мы бы жили на порядок лучше и страна бы имела совершенно другой имидж. Однако не удалось договориться с президентом, хотя я не могу сказать, что парламент изначально занял конфликтную позицию. Конфликтную позицию сразу же занял президент.
- Причина какая-то была, что он занял такую позицию?
- Я думаю, что причина была в том, что он уже планировал проведение референдума по изменению формы правления на президентскую республику и парламент путался у него под ногами, а поскольку он знал подноготную парламента изнутри, проведя столько лет в12-м созыве, то он был уверен, что с ним разберется потому, что сотне людей сложнее согласовать волю, чем волю, которая формируется в одной голове. Он прекрасно понимал, что одни согласования будут занимать множество времени, если ему кто-то будет противодействовать. Ему достаточно было принять решение и мобилизовать всю государственную машину для работы в заданном направлении.
Буквально после того, как мы собрались после осенних выборов 1995 года в дееспособном составе, состоялось первое закрытое заседание. На него пришел президент с намерением жестко предупредить. Он произнес очень конфликтную речь с оскорблениями в адрес некоторых присутствующих, с необоснованными обвинениями, параллелями с 12-м созывом. Смысл его “месседжа” был такой: попробуйте только вести себя так, как предыдущий созыв, и я найду способ, как с вами разобраться. Больше того, он даже называл этот способ, но мы не услышали его.
Я была первой, кто начал записывать то, что говорить президент. Я прочитала, разобрав свои архивы через пару лет после референдума, что он прямо сказал, что разберется с парламентом с помощью референдума. Никто тогда этого не услышал.
- Он планировал это задолго до ноября 1996 года.
- Да, он планировал. Выплыли эти планы уже на осознаваемом уровне в июне 1996 года.
- Какие события стали основными на пути к референдуму?
- Была одна трагическая история, которая наложила отпечаток на сам ход референдума, – в июне парламент не лучшим образом ответил на информацию о том, что готовится референдум. Михаил Чудаков предложил вариант конституционных изменений, в которых вместо президентской республики происходит возврат к парламентской республике, где не предусмотрен институт президента. У нас было мало времени на анализ происходящего. Я думаю, что это была провокация.
Оппозиционная часть парламента подала этот проект, как альтернативный на референдум. Потом только я поняла, что мы натворили: получили для референдума классическую “двухполоску” – большой убойной силы технологическое оружие, которое бьет именно по нам. Мы бы проиграли не с таким разгромным счетом, как это вышло. Мы бы не ушли с референдума как враги народа, а не только враги президента. Нас противопоставили президенту. На плакатах президент изображался на голубом фоне, а парламент на сером.
Я предлагала лидерам партий отказаться от этого проекта, но они настолько сжились с ним, что меня не послушали.
Важную роль сыграл приезд в Беларусь группы ОРТ, которая по полному параду обслужила Лукашенко. Они организовали ток-шоу, где по черно-белому принципу представили с одной стороны президента, показав его в самом выгодном свете и в самом невыгодном свете показав его оппонентов.
- Какие претензии были представлены оппонентам?
- Претензий не было. Это был подбор и монтаж. Технологически все было очень грамотно сделано. Приехал Александр Любимов. Мне позвонил Дмитрий Булахов и попросил с ним встретиться, сказал, что приедет группа ОРТ, будет делать ток-шоу, что все по-честному. Он сказал, что хочет предложить меня для участия в этом мероприятии. Мы полтора часа разговаривали с Любимовым, который попросил заранее встретиться. После этого Любимов не включил меня в группу на ток-шоу. Булахов потом сказал, что я слишком яркая, хороший полемист, поэтому не подошла. Булахов себя очень неловко чувствовал после этого.
- У них была задача показать парламент в негативном свете?
- У них больше была задача возвысить президента. И были приглашены из оппозиционных депутатов те, кто не мог подать должным образом свои мысли для массовой аудитории. Выглядело это все убого, ужасающе. Я еще думаю, что имел место монтаж – все самое выигрышное было отсечено и представлено только самое не интересное. Это было показано по мощному каналу в прайм-тайм, поэтому оказало колоссальное воздействие на людей в России и в Беларуси.
Важно было, чтобы оппозиция имела с чего возрождаться, реабилитироваться и подниматься. Идеальный вариант для страны, если бы мы стали мучениками, если бы к нам была применена жесткая сила, но Лукашенко обошел эту угрозу.
- Хотелось бы поговорить об эпизоде с импичментом.
- Инициировала импичмент фракция "Гражданское согласие". Утечка о том, что депутаты планируют объявить президенту импичмент, произошла из Конституционного суда. На подписавших письмо в Конституционный суд депутатов, а это более 70-ти человек, начали сразу оказывать колоссальное давление. К бывшему председателю колхоза приезжали ночью две машины и с двух сторон светили в окна всю ночь. Жена звонила ему и умоляла сделать хоть что-нибудь. Работали индивидуально.
Это моя большая претензия к власти. Уже если делали, то делали бы, полагаясь на поддержку народа, но, не разлагая людей, не уничтожая, не ломая их на всю оставшуюся жизнь.
Был интересный эпизод за два дня до референдума. Когда Лукашенко пришел в парламент с изложением своей позиции, то я выступала после него и сказала: «Что вы нам предлагаете? Ваше конституционное совещание приведет к изменению формы правления. Это никакой не консультативный референдум, не референдум по внесению изменений и дополнений в конституцию, а это принципиально иная конституция и принципиально иная форма правления – это гиперпрезидентская республика. Вы думаете, что мы на это можем согласиться? Я на это согласиться не могу. Господин президент, когда я пришла в этот зал, то в нем не было ваших противников и даже почти не было ваших оппонентов. Выговорите, что здесь давно готовили импичмент президенту, но это не правда. Я лично подписала импичмент только, когда из Центризбиркома “вынесли” Гончара [Викт. Гончар – в 1996-м председатель Центральной комиссии по выборам и проведению референдумов, который активно выступал против Лукашенко в ходе ноябрьского референдума; 16 ноября А. Лукашенко отстранил Гончара от занимаемой должности за “дестабилизацию обстановки в республике и нагнетание антипрезидентской истерии”; 16 сентября 1999 г. он без вести пропал в Минске. – ББ.] . Моя подпись была 26-й. Вернитесь в конституционное поле, верните Гончара на пост главы Центризбиркома, восстановите конституционную законность и я вам обещаю, что мы будем работать вместе с вами и этот конфликт будет исчерпан». Я покинула заседание.
- Как вы оцениваете события 1996 года спустя 15 лет?
- Народ был не с нами. Это было очень видно. Сочувствующие были, тогда никто особенно ничего не боялся.
Со стороны парламента не было сделано каких-то глобальных ошибок кроме внесения альтернативной конституции. Депутаты Верховного совета 13-го созыва сделали все, что могли. Единственный вариант был изменить ход событий – это если бы номенклатура, если не вся, а на ключевых постах, перешла бы на сторону парламента, но этого не произошло. Депутаты сделали для этого все, они работали с правительством. Очень, конечно, важно, что ушел премьер-министр [Мих. Чигирь – ББ.].
Вся ответственность за то, что произошло в стране лежит не только на Лукашенко, но и на белорусской номенклатуре, которая побоялась потерять свои теплые места, то, чего не побоялись депутаты. Их было запрещено брать на работу по всей республике, им не помогали, хотя существуют такие мнения, они просто нищенствовали. Никакой западной помощи не было.
На референдуме произошло не только изменение формы правления, но и был продлен срок полномочий действующего президента без проведения выборов, а это уже выводило его за рамки закона.
- Вы также работали в Палате Представителей. Его работа серьезно отличается от работы Верховного Совета.
- Мотивация принципиально разная – по себе сужу, по своим коллегам сужу, которых знаю: далеко не все в Верховном Совете руководствовались соображениями, что через парламент можно получить какие-то жизненные блага (квартиру на льготных условиях, загранкомандировки). Яркий пример – Василий Шлындиков, директор «Амкадора».
2-й созыв Палаты Представителей отчасти напоминал Верховный Совет 13-го созыва, конечно, без ожесточенности, без конфликта между президентом и парламентом, но там были депутатские группы. Я входила в группу “содействия экономическому развитию”. [Однако] Палата Представителей Национального собрания не имеет функции контроля над исполнительной властью…
Комментариев нет:
Отправить комментарий