На улицах Минска никакого кризиса не заметно: горожане гуляют в парках, спешат по проспектам, молодежь плещется в фонтанах, в метро многолюдно, на дорогах бывают пробки, а вечерами в кафе сложно найти незанятый столик. «Ты видишь кризис? — спрашивает меня знакомый. — А он есть!». Об этом в российском издании “Ведомости” пишет Ольга Кувшинова в статье «Это похоже на крах».
Перекличка в дурдоме
«Как вам город?» — «Очень красиво!» — «В казармах тоже чисто», — кивает собеседник. Пустых полок в магазинах Минска я не видела. Правда, то тут, то там чего-нибудь не хватает — где бананов, где бытовой химии. Нет автозапчастей, за памперсами ездим в Польшу, жалуется один предприниматель. Другой тоскует по соусу Pesto.
По ТВ продовольственные магазины рапортуют о снижении торговых наценок с 15-25 до 5-10%. Магазин импортной бытовой техники недалеко от центра города встречает снижением цен на 30-50%. Правда, новые цены при этом все равно выше докризисных.
Белорусское минэкономики сперва говорило, что инфляция в этом году будет 77%, но после совещания в правительстве передумало: 39%. За пять месяцев цены выросли на 20%. «Уверен, что летом будем спокойно относиться к ставке кредитования в 40%», — вздыхает руководитель Минского клуба финансовых директоров Андрей Карпунин. Средняя зарплата из $500 превратилась в $300.
Чего в Минске не купишь, так это валюты. «Ничего не осталось: евро, доллары, рубли, латы, литы, гривны — все скупили. У друга отделочный бизнес, закупается в Питере, так берет валюту втридорога, дежуря у обменников», — ругается таксист. В отеле на ресепшене сообщают, что денег сразу не возьмут: «С 1 июня цена повышается, а какой она будет — мы не знаем». Расплачиваясь перед отъездом, я вижу, что последние сутки стоили чуть ли не столько же, сколько двое предыдущих. Общий счет на 1,4 млн руб. наверняка должен впечатлить бухгалтерию. Хорошо, что рубли белорусские — в российских по курсу нацбанка Белоруссии выходит в 177 раз меньше.
Но по официальному курсу в Минске валюту можно только сдать. Проведенная в конце мая 35%-ная девальвация (к корзине валют) лишь приблизила официальный курс к рыночному, а нацбанк сразу же установил лимит по курсам продажи и покупки: они не должны отличаться от официального больше чем на 2%. И валютный рынок, где цена долларов и евро даже после девальвации осталась выше в 1,3-1,7 раза, встал.
«Это похоже на крах, — рассуждает Карпунин. — Экономика разделилась на государственный и негосударственный сектор». Государственный перераспределяет между собой валюту экспортеров (за вычетом 30%, которые экспортеры обязаны продавать государству), а частный брошен на произвол судьбы, констатирует он: «Еще в апреле направил заявку на валютную биржу, 31 мая забрал — валюты просто нет».
Предприниматели поделили между собой банки и дежурят, почем появится валюта и в каком объеме, созваниваясь каждое утро, рассказывает он: «Я называю это «перекличка в дурдоме». Через сотрудников банков предприятия договариваются друг с другом: одно сдает валюту, другое ее тут же покупает, а разницу между официальным курсом и текущим биржевым выплачивает продавцу, оформляя как плату за, например, аренду склада. Разница велика: официальный курс доллара — почти 5000 белорусских рублей, неофициальный в конце прошлой недели был 6500, по безналу — 8500.
По той же схеме через обменники действует население, договариваясь с помощью интернета. Популярная электронная биржа prokopovi.ch — в честь председателя нацбанка Петра Прокоповича — обещает скоро наладить обмен и другим дефицитом: «гречкой, неотличимыми от настоящих шенгенскими визами и чувством юмора».
Белорусское чудо
После развала СССР Белоруссия быстро свернула с пути рыночных реформ, сокрушается белорусский ученый-экономист Леонид Злотников. До сих пор доля госсектора в экономике, по его оценкам, составляет 75-80%: «Беларусь пытается доказать всему миру, что и командная экономика может обеспечивать быстрые темпы роста». И это ей удалось: по данным Белстата, в 2000-2010 гг. экономика росла в среднем на 7,3% в год. У Лукашенко получилось то, что не вышло у Путина: ВВП в реальном выражении удвоился.
Долгие годы Белоруссия существовала как «нефтяной офшор», объясняет белорусское чудо замдиректора центра «Исследования. Прогнозы. Мониторинг» Ирина Точицкая: покупая на льготных условиях нефть у России, она перерабатывала ее и экспортировала нефтепродукты по мировым ценам в Европу. Экономический рост Белоруссии субсидировался Россией, согласен главный экономист «Тройки диалог» Евгений Гавриленков: объем субсидий — порядка 8% ВВП.
Статистика свидетельствует, что страна переживала настоящий инвестиционный бум: внутренние инвестиции за 10 лет выросли вчетверо, их доля в ВВП достигла почти 40%. Значительную часть этих денег предприятия получали в виде дешевых госкредитов (в Белоруссии 73% капитала банковской системы принадлежит государству), это завуалированное эмиссионное кредитование, говорит экс-председатель нацбанка Станислав Богданкевич.
За счет субсидий строилось жилье, на его покупку выдавались льготные кредиты, компенсировались расходы граждан на ЖКХ и транспорт, поддерживались сельхозпроизводители. Страна жила не по средствам, наращивая дотации, льготы и преференции, указывает Богданкевич. Кризис ручного управления начал формироваться за полтора десятка лет до нынешних событий, считает Злотников. Средства шли в непроизводственный сектор и, несмотря на бум инвестиций, по итогам 10-летия износ основных фондов — 85%, говорит Злотников, уровень развития производства снизился на ступень, промышленность теряет конкурентоспособность: «Никакого белорусского чуда не было».
Конец социализма
В 2007 г. Россия попыталась ввести 100%-ные пошлины на нефть для Белоруссии, но после небольшой трубопроводной войны страна получила льготную пошлину на три года. Тем не менее для Белоруссии ситуация осложнилась: она стала меньше зарабатывать на российской нефти. Вскоре страна обратилась за кредитом к МВФ и России. А в начале 2009 г., когда спрос на белорусскую продукцию стал падать из-за мирового кризиса, разово провела 20%-ную девальвацию. В 2010 г. Россия ввела-таки 100%-ную пошлину на большую часть поставок — дефицит торгового баланса Белоруссии достиг 15% ВВП, а дефицит счета текущих операций — 16%. А в 2011 г. офшор кончился: Белоруссия получает российскую нефть беспошлинно, но свои пошлины на нефтепродукты перечисляет в бюджет России.
Снижение госдоходов совпало с повышением госрасходов. В конце 2010 г., накануне президентских выборов, были подняты на 50% зарплаты (обязательная для всех предприятий единая тарифная сетка оплаты труда отменена только с июня этого года). Это привело к всплеску спроса: потребительский импорт в I квартале вырос на 63% (а покупки автомобилей — накануне отмены пониженной пошлины — вдвое). Общий импорт увеличился на 65,7%. Рост экспорта был на треть меньше. Отрицательное торговое сальдо за январь — апрель составило порядка 20% ВВП.
Дефицит текущего счета мог бы компенсироваться притоком иностранных инвестиций, указывает Точицкая. Но после декабрьских президентских выборов, когда семь из девяти оппозиционных кандидатов оказались под арестом, США и Европа ввели санкции в отношении Белоруссии. «Зачем создавать бизнес в стране, против которой твоя страна вводит санкции?» — задает риторический вопрос партнер компании Magisters Денис Туровец.
С марта граждане начали забирать деньги из банков и скупать валюту и товары, стремясь сохранить сбережения: все ждали сильной девальвации. Росли цены — импортеры страховали риски, закладываясь на более высокий курс. Нацбанк отпустил межбанковский рынок, где курс к доллару взлетел до 8500 против официальных 3100 руб. Резервы нацбанка с января 2010 г. по май 2011 г. сократились в 1,5 раза до менее чем $4 млрд.
По оценкам Точицкой, если бы власти отреагировали сразу, в начале года, то равновесный курс к доллару установился бы на уровне 5000-5100 руб. «Вместо этого они продолжили печатать рубли: денежная масса в 2010 г. выросла на 31%, а за четыре месяца 2011 г. — еще на 23%», — говорит президент Центра Мизеса Ярослав Романчук.
Но нежелание властей идти на девальвацию можно объяснить не только угрозой социального недовольства, рассуждает Точицкая: производство в Белоруссии слишком сильно завязано на импортные материалы — на них приходится 74% импорта.
«Сбылась мечта! — иронизирует председатель президиума Республиканской конфедерации предпринимательства Владимир Карягин. — У нас же еще 3-4 года назад говорили про «вредительский импорт». Глава администрации одного района вызвал дилера западной бытовой техники, вспоминает Карягин: «Вы, говорит, вредительский импорт привозите к нам, влияете на отрицательное сальдо торгового баланса. Займитесь лучше экспортом: возьмите мясо на продажу, мы вам фонды дадим».
Командный дух
На кризис белорусские власти отреагировали ужесточением госрегулирования. Впрочем, местные органы власти и в мирное время могут потребовать от компании план годового выпуска, а потом — объяснений, почему он не выполнен.
В Минском союзе предпринимателей начинается селекторное совещание с регионами. Вот вести с полей.
Витебск: «Исполком разослал письма — вернуть цены на уровень 27 мая».
Жлобин: «Незапланированные проверки пошли. Горисполком указал: у кого более 50% предприятия в частных руках, выкупить и передать государству».
Могилев: «Кто-то закрывается, кто-то выводит свой бизнес».
Брест: «Сделайте программу по выходу из кризиса! Информации [от правительства] никакой, просто полный информационный вакуум!»
«Не то что нас не слышат — чиновников, министров не слышат! — переживает Карягин. — Принимают такие экономические решения, что студенты смеются».
Главным виновником бед власти сделали розницу. «Взвинтили цены, наживаетесь на временных трудностях, — возмущается владелец сети магазинов Виктор Маргелов. — Горисполком распорядился снизить наценки на 10% на весь товар. 20 торговых сетей подписали еще более жесткие добровольные обязательства — цена каждой подписанной бумаги около 50 млн руб. ($10 000 по официальному курсу) валового дохода в месяц».
«Вот у крупнейшего экспортера текстиля 30% продаж на внутреннем рынке, где директивно назначили цены, — рассказывает председатель Союза предпринимателей и нанимателей Беларуси, трижды экс-министр Георгий Бадей. — В итоге предприимчивые граждане скупают товар в сетях, везут в Россию, где сбывают по демпинговым ценам. Он теряет и здесь, и там. Теряет и экономика, и бюджет».
«Уже третий месяц работаем дней по 10, — говорит владелец компании по оптовым поставкам чая и кофе Игорь Лукинцев. — Нового не завозим, продаем понемногу, ориентируясь на спрос, запасы еще большие на таможенных складах».
В типографии из 130 человек 100 отправлены в отпуск на лето — бумаги осталось 9 т., на полдня работы, тогда как раньше текущий запас был 100-120 т., рассказывает о своем бизнесе Карпунин. Цены на импортную бумагу выросли втрое, а выручка в валютном выражении упала в 2,5 раза.
Завод по производству фасадных конструкций закрыт из-за отсутствия сырья — его завозили из Германии и России, продолжает Карпунин: «В I квартале сработали в ноль, а в апреле — мае — убыток, для компенсации которого потребуется три года. Из-за бездействия нацбанка и правительства мы все — предприятия, завязанные на производство, — уже влетели на половину своего оборотного капитала».
«И все те же грабли, и все тот же человек»
Для поддержки платежного баланса Белоруссии в этом году нужно порядка $8 млрд, посчитал Романчук. Из них $1,2 млрд поступят от антикризисного фонда «Евразэс» (общий кредит — $3 млрд в течение трех лет), $2,5 млрд — от приватизации, $0,5 млрд — авансовые платежи за поставку товаров в Россию, говорит чиновник минфина. Средств недостаточно, поэтому страна обратилась к МВФ, поясняет он. Два прошлых года Белоруссия проскочила за счет кредитов МВФ, России, продажи 50% «Белтрансгаза» и размещения гособлигаций, говорит Романчук, новых кредитов тоже хватит на какое-то время. «И все те же грабли, и все тот же человек», — заключает он.
Деньги помогут выиграть время. Но главным лекарством для белорусской экономики и предприниматели, и эксперты считают приватизацию. «Фантазии белорусского правительства и президента, что западные инвестиции придут в госпредприятия с неэффективным менеджментом, — это бред сивой кобылы», — убежден Карягин.
Приватизация госактивов на $7,5 млрд за три года — одно из условий кредита «Евразэс», условие приватизации и у МВФ. По оценкам Романчука, стоимость 12 ключевых предприятий может составить $50-80 млрд. «Приватизация — это то, что мы сами должны делать без чьих-либо настояний. Эти деньги в отличие от кредита бесплатные, бессрочные и безвозвратные, а передача собственности позволяет задействовать активы, которые недостаточно эффективны», — рассуждает чиновник минфина.
При клановой бюрократии приватизация может превратиться в раздачу, опасается Богданкевич: «Наш кризис — это кризис экономики вчерашнего дня, низкой технологичности, производительности, высокой энергоемкости и ручного управления. Нужно приводить экономику к здравому смыслу, создавать условия для привлечения капитала. Нужны реформы — иначе тупик и риск потери суверенитета». Но нет такой сложной ситуации, из которой Белоруссия не выйдет, уверен он: «Мы способные».
Комментариев нет:
Отправить комментарий