Сотрудница “Новой газеты” и по совместительству супруга экс-кандидата в белорусские президенты Андрея САННИКОВА с каким-то непонятным усердием продолжает “сливать” некогда, как бы помягче сказать… “охранявших” её работников КГБ. При чём сама всё, судя по всему, понимает, потому как прямо по тексту отмечено, что на её вопрос “А где Витя?” ей отвечают: “А Витю отстранили из-за панибратских отношений”. В данном случае её визави шутит, но в каждой шутке только доля шутки, и такая возможность – отстранения и-за неформально хорошего отношения к “объекту” – вполне себе может оказаться реальностью.
Или это такая форма мести, но не отдельным работникам КГБ, а службе в целом, мести за все мытарства: и лично г-жи Халип, и её многострадального супруга, их ребёнка, её родителей и т.д.? Но это же низко, Ирина Владимировна: причём здесь парни, просто делающие свою работу, – и ведь неплохие в человеческом отношении парни, о чём сами пишите?! А если, напротив, целью является показать, что не всё злодии в белорусских спецслужбах служат, а есть нормальные люди, и именно что – люди? Но тогда, тем более – при чём тут эти парни, “замечательные” качества которых Вы так живо описали?
Впрочем, вопросы это всё больше риторические … Соответственно, самое время перейти, собственно, к материалу автора “Новой газеты” Ирины Халип – “Скамейка запасных: как кагэбэшники начали размножаться”.
За первые два месяца домашнего ареста я изучила все повадки и привычки кагэбэшников. Их было шестеро, по двое в смену, и заступали они на службу без всяких сбоев и подмен. Я знала, что Миша любит разговаривать по телефону, сидя в сортире, а Сергей никогда не закрывает дверцу микроволновки, Леша любит «Шансон-ТВ», а Витя — историческую литературу и Галича, Андрей приносит с собой портативный DVD-плеер, а Михаил круглосуточно читает электронные книги. Но через два месяца началась настоящая круговерть новых лиц. И ближе к суду смена весельчаков начала шутить, что меня пора убить, поскольку весь личный состав КГБ я уже знаю в лицо.
Все началось с замены именно в паре весельчаков-десантников. Однажды на дежурство Леша пришел не с Витей, а с незнакомым улыбчивым человеком. Тот представился Денисом.
— А где Витя? — Я, как бы то ни было, худо-бедно привыкла к этим шестерым (вернее, убедила себя в этом), и всякое вторжение нового человека казалось мне возможной катастрофой. Кто знает, чего от них, новых, ждать и зачем их сюда присылают?
— А Витю отстранили, — загоготал Леша, — из-за панибратских отношений!
Как оказалось, Леша шутил, а Витю просто отправили в командировку. С тех пор Денис время от времени заменял то одного, то другого в смене весельчаков. И абсолютно соответствовал их стилю общения — открытому и дружелюбному. В первый же день он мне в подробностях рассказал, что презирает тех, кто смотрит «Шансон-ТВ» (красноречивый взгляд в сторону Леши), а сам любит смотреть соревнования по снукеру на «Евроспорте». Что своим детям он не позволяет ложиться спать позже восьми вечера. Что он заядлый рыбак — на этой фразе Денис достал мобильный телефон и начал демонстрировать фотографии своего улова в разных местах и в разные годы. Потом моим родителям тоже был выдан кредит доверия — перед ними жестом фокусника появлялся мобильный телефон с рыбьим фотоальбомом. От нас требовался минимум — восхищаться и всплескивать руками, чтобы Денис был абсолютно счастлив.
Леша и Витя в отсутствие Дениса над ним подшучивали, но добродушно. «Дёня всех подкупает своей простотой», — как-то сказал Леша. В этом была сермяжная правда. Если кого мы с мамой и не могли воспринимать как классового врага — так это Дениса. Он всегда сиял улыбкой, был готов помогать, ходил с моей мамой на балкон курить и всячески ее убеждал: «Вы не волнуйтесь, Люцина Юрьевна, все будет хорошо! Ваша дочь непременно выйдет на свободу, не может быть, чтобы ее посадили. Вот я уверен, что потерпеть осталось совсем чуть-чуть!» Мама была ему благодарна.
Однажды Денис пришел утром с заранее виноватым выражением лица и с порога осторожно спросил:
— Владимировна, а какие у вас планы на вечер?
— А вы что, хотите меня куда-нибудь пригласить? — вяло огрызнулась я.
— Понимаете… — затеребил он куртку. — Сегодня вечером Лига чемпионов. Может быть, вы смотрите?
— Нет, не смотрю.
— А может, дадите мне посмотреть?
— Не знаю. Вечером Даня смотрит перед сном мультики.
— А может, вы его уговорите лечь пораньше?..
Потом, ближе к вечеру, пришла мама, и Денис начал «обрабатывать» ее. Шел за ней курить и расписывал прелести грядущего матча. Мама — давняя футбольная болельщица, но тут повела себя жестко: «В этом доме хозяйка — моя дочь. Так что все переговоры ведите с ней».
Денис ходил за мной по пятам и гундел весь день. В конце концов — уломал и в девять вечера счастливо и расслабленно угнездился на диване в гостиной. В кабинете в это время Витя читал «Александра II» Эдварда Радзинского. Мне было решительно некуда податься, и я, напялив куртку, решила провести вечер в тишине на застекленной лоджии: «Ну вот, весь дом занят кагэбэшниками. Мне тут уже негде жить. Ладно, хоть посижу в тишине, с книгой и сигаретой. Давно не приходилось сидеть в тишине…»
Но в тишине я просидела недолго. Денис радостно заколотил в дверь: «Владимировна, один-ноль!!! Пустите покурить, там реклама!»
Чуть позже, когда очередная смена, в которой были и вовсе уже незнакомые люди, пыталась напроситься на Лигу чемпионов, я решила, что больше никаких удовольствий вроде вечернего футбола кагэбэшникам в моем доме не обломится. И твердо заявила:
— Нет, у меня другие планы на вечерний просмотр.
— А что вы будете смотреть?
— «Фабрику звезд»! — сказала я. «Фабрика» шла по другому каналу до поздней ночи и явно перекрывала по времени Лигу чемпионов.
— Вы смотрите «Фабрику звезд»?! Ни за что не поверю!
— Можете не верить, но именно сегодня моя мечта — провести вечер у телевизора за просмотром «Фабрики звезд».
Я предупредила маму: сегодня будем смотреть «Фабрику звезд». Мама после всех мытарств готова была к любому испытанию. Мы это выдержали. Думаю, кагэбэшникам было тяжелее. Утром они уходили со смены мрачнее тучи. Лигу чемпионов показывали раз в неделю. И следующие смены, точно установив, что хозяйка — сука, уже не пытались проситься к телевизору. Они заранее договаривались, кому сегодня повезет и кто из двоих слиняет с дежурства на просмотр футбола. Конечно, это было строжайше запрещено — покидать пост. Но охота пуще неволи. К слову, те, кому везло, никогда не возвращались сразу после окончания матча. Они приходили под утро, наполняя квартиру ароматами алкоголя, и плюхались на диван в гостиной.
Вторым колоритным представителем состава дублеров был Саша. Именно он был в числе моих конвоиров, когда меня переводили из тюрьмы под домашний арест. Но больше его не присылали охранять меня. А спустя два месяца он вдруг снова появился — в смену с тихими «людьми в штатском». Саша был джентльменом: он единственный подавал моей маме пальто, когда она уходила. Именно в его смену меня как-то везли в КГБ на ознакомление с материалами дела. И следователь Лавренчук, решив блеснуть особо секретными знаниями, в своем кабинете сказал: «А вы знаете, кстати, кто вас охраняет? Это такое подразделение… ну, такое… специальное… Короче, они занимаются всякими задачами… как бы это выразиться… физическими…»
На обратном пути в кагэбэшном микроавтобусе я процитировала Саше слова Лавренчука. «Не понял, — сказал Саша. — Мы что, из эскадрона смерти?»
Потом, в смену весельчаков, я пересказала слова следователя десантнику Вите. «Ох и встречу я однажды этого придурка в темном переулке», — кровожадно произнес Витя. Впрочем, если Витя и Леша еще хоть как-то тянули на спецподразделение, то кругленький Саша — никак.
Все остальные «запасные» слились у меня перед глазами в одно «чудище обло». В последние полтора месяца перед судом они начали меняться с невероятной быстротой. От смены «мудаков» к концу не осталось и следа. И я путалась в новых лицах, тем более что все они были похожи друг на друга, как инкубаторские. А уж когда начался суд — и подавно. Влетая в квартиру после дня, проведенного в суде под конвоем, я видела в гостиной кагэбэшника перед телевизором и начинала орать: «Я же вас предупреждала, что запрещаю смотреть в моем доме белорусские каналы!» Кагэбэшник невозмутимо отвечал: «Меня — не предупреждали, я сегодня здесь первый раз». Надо же, а мне казалось, что третьего дня я его уже видела…
Мой сын перестал даже различать их пол. Однажды, вернувшись с вечерней прогулки с бабушкой, Даня проскакал мимо открывшего дверь «новенького» — этот был вообще с длинными волосами, почти хипповского вида, — и закричал:
— Мама, мама, а где же кагэбэшники?
— Да здесь они, куда они денутся?
— А почему мне дверь открыла какая-то тетя?
— Это не тетя, это дядя, и он — кагэбэшник.
— Не-е-ет, — Даня подошел к превратившемуся в соляной столб новому “вертухаю” и внимательно на него посмотрел. — Это же тетя!
Мы с мамой сползали по стене от смеха. Даня смотрел на нас в полном недоумении.
Из всех домашних вертухаев — и основных, и запасных — Денис оказался единственным, кто сообразил, что когда-нибудь мы можем случайно встретиться где-нибудь в городе. И попросил:
— Владимировна, слушайте. Если потом, когда все это закончится, мы с вами вдруг встретимся на каком-нибудь из ваших оппозиционных сборищ, сделайте, пожалуйста, вид, будто вы меня не знаете.
— А что, вы посещаете наши «оппозиционные сборища»?
— Сам-то — ни в жизнь, но если начальство погонит…
Тут вмешался весельчак-десантник Леша: «А вот мне не стыдно за свою службу! Я сам к Владимировне подойду и поздороваюсь!» Кажется, для него это было бы верхом героизма. Что ж, в жизни всегда есть место подвигу.
Другие материалы Халип из серии “Я и КГБ”: “Кино и немцы”, “Арсенал Эдмундыча”, “Диалог с “прорвой” и его последствия: спиться или уехать…”, - правда, не всегда в оригинальном виде, в смысле – с нашими комментариями.
Впрочем, можно поискать и в самой “Новой газете”, например, по “тегу” “КГБ Халип” 
Комментариев нет:
Отправить комментарий